АВГУСТ

Несколько лет назад, летом, я гулял по центру Москвы. Это был конец августа, когда в воздухе витает чуть уловимый, но с каждым днем становящийся все более терпким аромат осени.

В это время года так и тянет неспешно прогуливаться по городу, вспоминая о жарких летних днях, которых, как казалось в мае, будет безмерно много и которых оказалось так непозволительно-мало. Хочешь одного- жадно, до последней капли наслаждаться вечерами и ночами, отделяющими тебя от сентября, будто бы в первый день осени жизнь закончится, или как минимум не будет уже такой теплой, безмятежной и радостной.

На Сретенском бульваре я сел на скамейку. Не помню, о чем я задумался, но погрузился в свои мысли так глубоко, что не заметил, как на другой ее край присел пожилой мужчина. Морщинистое, волевое лицо, усталый взгляд пронзительно- темных глаз, седые аккуратно подстриженные волосы.

Неожиданно он заговорил со мной.
- Я всегда любил слушать диалоги незнакомых людей. Очень интересно слушать случайных прохожих, говорящих по телефону, или беседующих в городских кафе, продавцов в магазинах, ППС-ников, патрулирующих станции метро. Иногда я пытаюсь представить, как сложится их судьба после невольно подслушанного мной разговора. Я как будто проживаю чужую жизнь, чужие эмоции, страхи и надежды, радость, обиды..
- Неужели в Вашей собственной жизни не хватает подобных эмоций?- я перебил своего собеседника.
Он улыбнулся. Еле заметно. Ни один мускул на его лице не пошевелился- только уголки губ на секунду приподнялись.
- Собственной жизни? У меня ее никогда не было.
- Почему? - удивленно спросил я.
- Дело в том, что я долго работал, скажем так, в "министерстве добрых дел". Вы слышали о нем?
- К сожалению, нет.
- Ваше счастье, что не слышали.
Мой собеседник снова холодно улыбнулся.
- Это ведомство только и делало, что "занималось" чужими жизнями. Я более 20 лет просидел "на ушах". Слушал разговоры дипломатов с коллегами, партийных работников с любовницами, "валютчиков" с женами, бандитов со своими детьми, диссидентов с представителями посольств. Если появлялась одно лишь сомнение в преданности человека режиму, он становился врагом государства, или, как было принято называть подобных людей у нас - "объектом". И не важно, было ли это только сомнением, ложным доносом обиженного соседа, или человек был действительно причастен к чему-то противозаконному - попав однажды в наш архив, дело "объекта" оставалось там навсегда.
Телефонные разговоры или разговоры с глазу на глаз на кухнях- мы слышали все, мы слушали всех. Я помню каждый разговор, я помню имена всех объектов, за которыми я наблюдал.
- Вы помните собственное имя?- неожиданно для самого себя поинтересовался я у незнакомца.
- Нет. Я забыл его 45 лет назад, когда сразу после армии пришел в "контору".
- И каково это- жить без имени и собственной жизни?
- Увлекательно. У Вас одна жизнь, а я прожил жизнь тысяч людей.
Мой собеседник, чуть помедлив, добавил:
- Только по вечерам становится неуютно от пустоты, которая снаружи и споров - внутри, в голове. Но в одиночестве нет ничего страшного. Опасность одиночества для человека - величайший миф! А знаете что по-настоящему страшно?
Мужчина пристально посмотрел на меня. От тяжелого взгляда его темных глаз по спине пробежал холод.
- Что? - только и смог вымолвить я.
- Страшно, когда в неистовом споре двух голосов внутри ты перестанешь узнавать свой, настоящий.

Незнакомец встал, кивком головы попрощался со мной и неспешно пошел вниз по бульвару в сторону Рождественки.

Около получаса я неподвижно сидел на скамейке, по телу бежали мурашки, то ли от ветра, неожиданно поднявшегося в центре Москвы к вечеру, то ли от услышанной истории человека без имени. Приближалась осень и ее дыхание становилось все настойчивее.

Иллюстрация: Алексей Курбатов
Текст: Максим Морозов